— Куда он поехал? — прошептал Ричард.

— Заткнись, — ответил Лэймар.

— Что нам надо делать, папочка? Что нам делать? Лэймар думал целую секунду. Думал он то же самое: что нам делать? Потом он ухмыльнулся.

— Я знаю, что нам делать, — сказал он.

Холли продолжала бездумно сидеть на диване. Чувство огромной утраты окутало ее, как плотное черное одеяло. Она задыхалась. Вся сцена снова и снова разыгрывалась перед ее мысленным взором. Слова "такблизки" эхомповторялись в ее сознании.

Но он никогда не увидит ее: как полно было их счастье, как все было бы хорошо, если бы они просто остались вместе, и как плохо им будет врозь.

В это время кто-то постучал в дверь. Ее сердце преисполнилось надеждой.

Она вскочила и побежала к двери с одной мыслью:

"ЭтоБад".Она открыла дверь.

Но это был не Бад. Это был Лэймар.

Глава 30

Бад бесцельно ехал по улицам центра Лотона, не замечая ничего, кроме мелькания огней. Он блуждал по городу, оказываясь то возле аэропорта, то у «Большого Колизея», то у Ворот номер три. Даже Форт-Силл показался ему совершенно опустевшим. Центр, где янтарно желтые огни фонарей освещали каждый закоулок, все предметы теряли свой естественный первоначальный цвет и горели одинаковым коричневатым пламенем.

Чувства Бада были прямо противоположны тем, что он ожидал испытать. Он думал, что почувствует себя освобожденным наконец, избавленным от тайной двойной жизни, готовым и жаждущим со всей серьезностью принять свою старую жизнь, которая чудесным образом вернулась к нему. Но нет. Он чувствовал скуку, медлительность в движениях, злость, и, вообще, настроение было отвратительным. Ему хотелось ссоры. Он чувствовал, что в нем какими-то приступами время от времени закипает гнев. Ему хотелось выплеснуть эту злобу то ли на Джен, то ли на Джеффа, то ли на Расса, хотя больше всех этого заслуживал он сам. Это была не подавленность, нет, скорее, просто застарелые сожаления. Перед его мысленным взором разворачивались сладостные картины его близости с Холли.

Нечего там смотреть. Она так много ему отдала и так мало получила взамен.

«Ладно, Холли, пусть это будет для тебя уроном, из которого ты должна извлечь для себя пользу на будущее связываться с женатыми мужчинами. Не стоит этого делать. Ты получишь одни обещания и секс в начале, а в конце будут боль и утраты».

Под конец он свернул на свою улицу и подъехал к родному дому. В гараже стояла машина Джен.

Он вышел из машины и вошел в дом. Дом выглядел маленьким и неказистым. Да, не слишком шикарное у него жилище. Нет в нем таких больших комнат, как в мотеле. Мебель, за исключением той, которую Джен получила в подарок от матери, дешевая, купленная по случаю. Казалось, она начала разваливаться еще до того, как они ее купили. Линолеум на кухне выцвел и потемнел от въевшейся грязи, стены нуждались в покраске. Его мастерская была в безобразном состоянии. Да и газон не мешало бы постричь.

По каким-то непонятным причинам по дому витали неаппетитные запахи: пахло туалетом и разлитым пивом, вчерашним обедом и перележавшей в холодильнике пиццей. Боже, как они дошли до всего этого? Как он довел дом до такого состояния? Выходит, он совсем его не любил?

— О! — проговорила Джен. — Ты явился вовремя.

— Все в порядке, Джен, — ответил он.

— Так где он?

— Пошел к приятелям. Я вытащил его из кутузки как раз на игру. Тренер сказал, что решение о дисквалификации вступает в силу только с завтрашнего утра, и поэтому старый лис разрешил ему играть. Создал, наверное, себе кучу проблем. Джефф был в ударе — двойной и одинарный и в конце прекрасный бросок.

— И были дополнительные подачи?

— Нет, они не понадобились.

— Ну ясно, Джефф поехал к друзьям. А где былты?

— О, у меня были очень важные дела.

— Какиедела? Бад, все-таки скажи мне, что происходит? — Ее лицо стало натянутым и грустным, глаза впились в него. Он не смог выдержать напора ее напряженного взгляда и отвел глаза.

— Да так...

В воздухе повисла напряженная тишина.

Наконец он заговорил:

— Слушай, я понимаю, что в последнее время был отнюдь не лучшим из мужей, Джен. Должно быть, я где-то забыл свою голову. Вот так. Я обманывал тебя. Я делал такие вещи, которых не должен был делать. Но, Джен, теперь с чистой совестью я могу сказать тебе прямо в глаза, что с этим покончено. Я собираюсь быть отцом своим сыновьям и мужем своей жене. Я хочу чтобы мы жили, как раньше, когда мы любили друг друга.

— Бад?

— Что?

— Бад, я не буду выпытывать у тебя подробности.

— Я рад.

— Я слышала о твоих делах, но я не хочу знать, насколько мне говорили правду и сколько в этих сплетнях вранья. Я просто хочу, чтобы ты сказал: что бы там у тебя ни было, с этим покончено. У тебя прекрасная жизнь, Бад. Красивые, сильные и храбрые сыновья. Ни у кого больше нет таких сыновей.

— Я знаю это.

— Я знаю, что я уже далеко не так молода, как раньше. Но я ничего не могу с этим поделать. Как и ты, я старею и становлюсь толстой. Я стала просто толстухой.

— Да дело не в этом.

— Кто знает, в чем дело, Бад. Я знаю, что, может быть, один раз я смогу тебя простить, но не делай ничего подобного снова. Если ты хочешь быть с ней, то уходи. Но не надо больше этого виляния.

— Я все сделаю как надо. Я сделаю так, что ты забудешь, что у нас были трудные времена. У нас все будет хорошо — у тебя, у меня, у мальчиков.

— Хорошо, Бад, я больше не хочу ничего об этом слышать. Мы закроем эту книгу и запрем ее подальше, и больше я не хочу даже слышать об этом. Ясно?

— Я понял тебя.

— Хорошо. А теперь пойдем спать. Я хочу убедиться, что ты меня все еще любишь. Я имею в виду физически. Последний раз это было год назад, ты хоть помнишь?

— Но я не думал, что...

— Это время для меня тянулось очень долго, Бад, но я же живой человек, и у меня тоже есть желания, хотя ты никогда не хотел об этом думать.

— Ну так пойдем же.

Они направились в спальню.

Телефонный звонок вырвал Бада из глубокого, без сновидений, сна. Он проснулся в темноте спальни, рядом тяжело дышала жена. В доме было совершенно тихо.

Не проснувшись окончательно, он снял трубку с рычага.

— Пьюти.

— Здорово, Бад. Как дела? — Голос звучал очень издалека. Он плыл к Баду из забытых глубин памяти, как из пруда, с застоявшейся и цветущей водой. Он попытался вспомнить этот голос, но узнавание застряло где-то в подсознании Бада.

— Кто это?

— О, ты прекрасно знаешь, кто я. Это твой старый приятель — Лэймар Пай.

В голове у Бада моментально наступило прояснение.

— Пай. Какого черта?..

— Ты ничего не потерял?

— Что?

— Ты ничего не потерял? Бад подумал: «Мои мальчики».

— Лэймар, помоги мне Бог...

— Я уверен, что тебе сегодня скучновато спать одному.

Бад машинально посмотрел на жену. Она мирно ворочалась под одеялом.

— Я не...

— Надеюсь, ты еще никому не успел позвонить, а, Бад?

— Я...

— Она чертовски мила, твоя старушка. Молода, правда, для такого старого козла, как ты. Тебе приходится изрядно потеть по ночам.

— Лэймар, что за?..

— Да что там, скажи сам что-нибудь своей крошке. Радость моя, подтащи-ка ее сюда.

Бад услышал, как где-то поодаль от трубки послышался женский голос.

— А ну, иди к телефону, сука.

Через секунду в трубке зазвучал еще один голос.

— О, Бад, Боже мой, они пришли ко мне и забрали меня с собой. Бад, мне так страшно, Бад, они все вооружены, они бьют меня. — Холли оттащили от телефона.

— Кто там, Бад? — сонно спросила Джен.

— Ты слышишь меня, патрульный? Мы захватили твою жену. Да, сэр, твою жену, черт возьми. Ты отнял у меня моего двоюродного брата и пристрелил его, как собаку. Ну а я, чтоб развлечься, решил забрать у тебя жену. Я сейчас расскажу тебе, что я собираюсь делать, ладно? Если ты позвонишь кому-нибудь или вякнешь кому-нибудь хоть слово, я убью ее, и ты знаешь, что я это сделаю. Но перед этим я трахну ее во все ее дырки. Во все до единой.